Газета
Предложить свою новость
Прямая линия
Гелена и Василий думали, что расстаются ненадолго. А оказалось, на четыре года. Их чувства проверила война.
«Мой прапрадедушка – Артемчук Василий Яковлевич – родился 24 апреля 1919 года в селе Торчин Потиевского района Житомирской области (Украина).
В 1939 году пошёл учиться в Вольское военное авиатехническое училище Саратовской области. В ноябре 1940 года окончил училище и был направлен в 123-й истребительный авиационный полк г. Кобрына Брестской области на должность авиамеханика самолёта. С этим полком дедушка и начал участвовать в борьбе против немецких захватчиков».
Так начинается небольшой доклад, подготовленный первоклассником Артёмом Романчиковым. Среди других документов его принёс в редакцию прадед Артёма – Виктор Индык.
- У меня с тестем много общего, - рассказывает Виктор Николаевич, перебирая старые фотографии, благодарности, письма. - Я тоже поступил в училище, он меня почему-то направил тоже авиамехаником – хотя я по специальности электриком был, техникум закончил. После демобилизации он в Калугу перебрался, потом уже и я. Здесь мы с его дочерью и поженились. Я его отцом называл. Он мне и был как отец, мой-то в 1943 погиб.
Рассказывал, как передислоцировались эскадрильи, меняя аэродром. Кабины на автомехаников рассчитаны не были: там находились пилот, штурман, стрелок. Поэтому механикам приходилось «переезжать» в небольшом отсеке в хвосте самолёта полулёжа.
О боевых заслугах Василия Артемчука говорят награды: два ордена Красной Звезды, два - Отечественной войны, медали «За оборону Москвы» и «За победу над Германией», две медали «За боевые заслуги». Множество благодарностей с профилем Сталина за освобождение от немецких захватчиков городов Ковеля, Пинска, Холма... Победу он встретил под Кёнигсбергом в звании капитана.
Самое ценное и дорогое среди документов, принесённых нашим читателем, - это письма, фронтовые «треугольнички», а если быть точными – ромбики (видимо, письма складывались по-разному). Со штампом «проверено военной цензурой», на такой тонкой бумаге, что, кажется, рассыплются в руках. Часть их написана на русском, часть – на украинском, где-то языки переплетаются…
В этих письмах – целая повесть, даже роман, потому что в родном селе у Василия Артемчука осталась невеста Гелена Гузовская. Гелечка, Галочка, Галка – так называл он её в письмах. Уезжая в училище, о свадьбе не думал. Как видно из писем, дружба только начиналась: молодые люди писали робко, не настаивая на взаимности и не связывая друг друга обещаниями. Но война, как любая беда, стала проверкой. Гелена ждала, замирая от тревоги, когда долго не было писем. И дождалась. Они поженились 31 июля 1945 года.
Гелене Артемчук было отпущено 54 года: сказалось перенесённое в юности заболевание. Василий Яковлевич ушёл из жизни в 1975 году.
Здравствуй, дорогой Василий!!!
В первых строках своего маленького письма разреши передать пламенный привет и пожелать самого лучшего счастья и здоровья, блестящих успехов в работе и в жизни. Вася, я тебе решила написать пару слов ибо, возможно, мной посланное письмо не получишь, так чтобы имел весточку обо мне. Я 30/I 44г. тебе написала письмо, будь здоров, читать будет чего – надоест. Описала тебе всё про себя. Вася, с тех пор как получила твои открытки, а именно 30/I, у меня появилось желание жить на свете.
Вот себе сижу и мне всё кажется сном, обманом – нет, это действительность, это открытка, писанная тобой, рукой для меня самого дорогого человека.
Вася, живу я всё время в Бучках, после всех переходов осталась невредимой. Во время оккупации работала в колхозе чернорабочим, после освобождения стала счетоводом. В предыдущем письме описала всё подробно. Новостей особенных нет, я там тебе ничего не написала о Кучинском Н. Опишу вкратце. Был в 1941 г. мобилизован, в 42-м пришёл с плена, в 42-м же и женился, теперь снова мобилизован, пишет с фронта. Я на его свадьбе была участницей. В прошлом и позапрошлом году молодёжь на оккупированной территории женилась вовсю, ибо меньше семейных брали до Германии. Я почти каждое воскресенье была в чину на свадьбах.
Бывало часто где-либо на свадьбе гуляю, не раз мне напоминаешься ты и настроение падает, думаю, получить бы хоть одно слово или сказал бы кто-то, что жив, какая была бы радость. И всё это для меня была бесконечная мечта. Вот этой мечты пришла сладость. Я ведь знаю, что Вася ещё по 8/I 44г. жив был. Я бы теперь, кажется, то и делала, что твоих несколько слов читала да писала б тебе.
Ох, как долго будет тянуться время, покуда получу ответ от тебя. Описывай, Вася, всё, что было с тобой за этот немал промежуток времени.
Чуть только 4 дня, как я послала письмо, а мне уже время тянется, как 4 недели. (...)
Если получишь, прошу, пиши часто. В каждую минуту хотела бы иметь от тебя весточку. (...)
Привет от подруги и сестёр, с приветом Геля.
2.02.1944 г.
Здравствуй, дорогая Гелечка!
Пламенный чистосердечный привет тебе от меня.
Не могу выразить ту радость, которую принесло сегодняшнее твоё письмо. Я не считал себя, Геля, настолько счастливым, насколько в действительности есть. И только потому счастлив, что имею такую близкую дорогую девушку, как ты, в живых.
Верю тебе, Гелечка, что ты ждала и ждёшь меня, за это я тебе тысячу тысяч раз благодарен. В отношении того, как я по тебе страдаю, можешь дать заключение сама. Я тебя ценю наравне с родителями за простоту и справедливость твоего сердца. Будущее нашей совместной жизни будет зависеть от тебя одной (если я останусь жив). За эти три года войны я здорово постарел: много морщин появилось на лице, седина в волосах выглядывает и порядочно здоровья отдаю на благо родины. Если ты после войны сочтёшь быть подругой моей жизни – я готов.
Я мечтал о тебе под Брестом, в Тверских лесах холодной зимой, в далёкой Сибири, степях Орловщины и на просторах Украины. Твой образ всегда был со мной, и я верил, что встречу тебя. Может быть, Гелечка, ты помнишь Киев, когда ты провожала меня на вокзал? Мы тогда с тобой три пролёта проехали в разных трамваях, и ты сказала, что это плохой признак. И действительно ты была права! Три тяжёлых жизненных пролёта мы прошли с тобой врозь. Я это часто вспоминаю.
Гелечка! Я очень рад, что ты живёшь спокойно. Я часто себя ругал за то, что в начале войны не написал ехать к моим родителям и жить как дочь. Но, возможно, это было бы и хуже для тебя? Это тебя до некоторой степени стесняло б, а сейчас ты живёшь, как тебе охота.
Благодарю тебя за сообщение о моих родителях и за то, что ты о них беспокоилась.
Прошу тебя, Геля, напиши им хоть ты пару слов обо мне, а то я каждые десять дней пишу, а ответа ни одного нет. Напиши, не стесняйся, они будут рады тебе не меньше, чем мне самому, моё счастье им тоже очень дорого.
Они тоже три года ждут меня, а может быть… не дождались. Да, тяжёлое время для народа.
22 июня 1941 года я мысленно прощался при первых бомбёжках и штурмовках с отцом, мамой и с тобой, Геля.
Тяжёлый путь был через Минск до Бобруйска для меня. Я там оставил все свои фотографии, письма, и только чудом уцелела твоя фотокарточка с той, где я с тобой в Киеве сфотографировался. Свою сторону я не помню, когда оторвал, а тебя берегу, как свою первую жизненную ценность. Очень жаль остальные твои фотографии, они погибли от первых бомб вместе с товарищами, которые находились в расположении палаток. (...)
Вот всё, что я хотел в первый раз тебе написать. Да, Гелечка, ты просишь фотографию, но у меня никакой нет. От всей души желал бы послать, но никакой нет.
До свидания, Гелечка!
С приветом и уважением к тебе Вася.
28.2.44 года
Да, Геля, советую до конца войны никуда из своего села на работу не выезжать.
Адрес мой всё время постоянный: полевая почта 36717.
