«Война, бывает, что и щадит, время – никогда»

Полковник в отставке Ланеев скончался 9 ноября 2015 года, но память о нем, о других солдатах Победы бережно хранится в совете ветеранов Калуги. Остались воспоминания. Они сейчас особенно ценны, чтобы понять: в Великой Отечественной войне мы победили лютого, умелого, упорного и стойкого врага. Так будет и впредь!

Начало

Родился Александр в 1922 году в Перемышле. Через полтора года родители отправились на заработки в Калугу да там и осели. Учился в 9-й школе, и врезалось ему в память, как к ним приезжал Константин Эдуардович Циолковский.

– Он, понятно, старенький уже был, его поддерживали под руки. Нас собрали в актовом зале, а говорил он тихо, но и тишина сама собою сделалась. И я помню, что он сказал: «Ребята, обязательно нужно учиться; хоть трудно, но нужно…» Вот это мне запомнилось. И как хоронили его в Загородном парке; пацанам, конечно, не пробиться было: целая процессия, а еще и самолеты летали, листовки сбрасывали.

После седьмого класса Александр пошел в педучилище – жили бедно, десятилетку не потянуть, она была платной. После окончания направили учительствовать в деревню Наволоки. Это от Калуги вниз по Оке.

Война

– Война началась, но меня, как учителя, не призвали, так и преподавал детишкам. В октябре директор отрядил меня в Калугу за учительской зарплатой: мы так всегда ездили - или он, или я. Приезжаю, иду в Госбанк, что на Достоевского, ничего понять не могу – двери нараспашку, людей нет, мебель раскидана. Оказалось, идет эвакуация города!

Я думаю: «Нужно туда, где власть!» Пошел в горком партии, нашел дежурного по городу, объяснил, кто я, что… Он спросил: «В эвакуацию поедете?» Я говорю: «А как же!» На всех четырнадцать учителей справки заполнил и бегом в деревню. Но в эвакуацию поехали кроме меня еще один учитель, Карандасов, и младший политрук, он в родной деревне в отпуске был после ранения. Председатель дал нам подводу, и мы двинулись. Остановились в райцентре Коробово, в Московской области. Нас определили учителями в разные школы района. В школу мне и пришла повестка – в январе 1942 года меня призвали рядовым.

 Подготовка

– Весь год нас то на формирование, то на переформирование, то на расформирование... А мы, простые бойцы, вопросов не задавали. В конце 1942 года меня, как грамотного, направили во Владимирское пехотное училище курсантом пулеметной роты.

Гоняли не до седьмого – до семьдесят седьмого пота, и, хотя тогда падали от усталости, потом, когда понял, в ноги тем своим учителям поклониться был готов! Они ведь учили, как за малейшей ложбинкой укрыться, как падать, как переползать, как атаковать грамотно строем, прикрывая друг друга. Бесценная была наука, жизнью обязан!

Но училище не закончил – бои шли тяжелые, сдали мы курсантское, получили пехотное обмундирование и на фронт.

Высотка

– Боевое крещение получил под Смоленщиной, в 262-м стрелковом полку. Попал в роту автоматчиков, еще три батальона были во-
оружены винтовками, а мы усиливали наступающий батальон огнем. Потери были, из состава роты через пару дней половина осталась.
Смоленщина вся разрушена была, дотла выжжена, от деревень только трубы печные остались. И вдруг находим целую деревню: пара домов только сожжена, остальные на месте. Стали расквартировываться, но, оказалось, недалеко высотка, а с нее вся эта деревенька простреливается, уже двоих убили. Приказ: взять высотку. Делать нечего – бредем в пределах видимости, белым днем. Приказ: не стрелять, вдруг не заметят. Как бы не так! Ударили они разом – пулемет, автоматы в упор.

Мы – залегли, отошли. Стали проверять личный состав – восьмерых не досчитались, а один – пропал! Наш автоматчик, Семенов, мы его еще «губо-шлеп» прозвали… Стал нас ротный распекать, что бойца потеряли, а тут он сам появляется: грязный, мокрый, в руке – немецкий «железный крест»! Рассказал: через кустарник густой к самым немецким окопам с фланга подошел. Запрыгнул, увидел фрица, дал очередь, сорвал тот «железный крест» и ходу: фашисты на выстрелы уже бежали.

Короче, высотку мы так и взяли: подошли втихую к самым их окопам вслед за Семеновым, пока наши пулеметы их поливали, чтобы отвлечь. Мы запрыгнули, ну и все. Алес капут.

Повезло

– Стал воевать дальше. Еще один бой, другой, третий... Но никакая удача не длится вечно. Помню только, что бежал, вспышка рядом – и как в черную яму провалился.

В себя пришел – боль в спине и вся штанина липкая. И тут слышу: «Ты, сынок, потерпи, сейчас легче будет, перевяжу». Посмотрел – рядом девчонка-санинструктор, сама мне ровесница. Перевязала, пообещала подводу прислать и дальше. А я за бугорком притаился. Потом слышу – бой вперед укатился, а по колдобинам телега. Думаю – за мной! Нет, уехала. И, признаюсь, тут я совсем затосковал. Подумал: истеку кровью и все. Уже и сознание мутилось, вдруг снова слышу: телега. Остановилась рядом, оттуда двое санитаров, меня за руки, за ноги и на сено, как мешок.

Глянул: а медсестричка та рядом, раненая, ногу выше ступни всю оторвало. Не забыла меня, хотя самой боль глаза застила. Благодарен я ей – и за свою жизнь, и за детей и внуков. А кто она, даже не знаю. В госпитале хирург с полкило осколков из спины вынул, а другой сказал: «Надо же – мышцу на бедре напрочь вырвало, а кость и сухожилия – целы. Повезло!»
 Порядок в танковых войсках

– После выписки – снова в пехоту, но как-то выстраивает нас ротный, с ним еще двое, у всех что-то спрашивают. Ко мне подошли: «Боец Ланеев, образование?» «Педучилище!», – отвечаю.

Ну и послали нас одиннадцать человек в танковое училище под город Горький. Потом в Нижний Тагил, там роту сформировали, танки обкатали, даже на полигон съездили, пристрелялись. И войну продолжил уже в 1945-м, командиром танкового взвода.

Помню, поставили мне задачу: танковым взводом произвести разведку. Взвод – это три танка: головной, посередине – мой, командирский, и замыкающий. А дорога вся забита разбитыми машинами, трупами гитлеровцев – наша авиация постаралась. Ночь. Слева лесок. Вдруг оттуда выстрел по нашему головному: боковую броню Т-34 пробил, боекомплект сдетонировал.

Вижу, как башню напрочь срывает, взрыв, кричу механику-водителю: «Жми!» Из леса еще два выстрела – не попали. А мы дали огня! «Фердинанд» оказался, потом выяснилось, у фрицев всего-то три снаряда оставалось, но сдаваться не хотели. Ярые. И четверых наших «с собою» взяли. Под конец войны.

После войны

– Война закончилась, остался служить в Австрии. Потом в России продолжал. Только в 1963 году перевели меня из танковых, которые сильно сократили, в РВСН (Ракетные войска стратегического назначения). Начиналась жизнь напутствием Циолковского, и служба продолжилась при ракетах. И в Калугу я вернулся, уже когда в запас вышел. Но еще восемнадцать лет проработал во ВНИИМЭТе, был председателем ветеранской организации. Тогда нас было 128 человек, а осталось… Война, бывает, что и щадит, время – никогда. 

 Фото из архива совета ветеранов Калуги.