Вечный поиск

Его знают в Калуге не только как заместителя министра, но и как бойца поискового отряда «Россия» г. Калуги. Он помнит всех, кого удалось найти. Без запинки назовет, откуда они родом, как звали их близких, годы рождения. Всего их 35. 35 бойцов, кого Лев Марченков лично вернул из небытия, передал родным и отдал последние почести. Найденных и захороненных в братских могилах, конечно, в разы больше. Коллеги знают: его отпуск – это очередная поисковая экспедиция.

 

В поиске мелочей нет. Ведь если ты упустишь важную деталь, ты можешь убить этого солдата повторно, уже навсегда – он никогда не вернется к родным.

Песочницей были окопы

Путь в поисковый отряд у каждого свой. Как и представление о войне, которое начинается с детства, из семьи.

 – Дед по линии мамы Николай Федорович Перминов воевал под Ленинградом, – рассказывает Лев Николаевич. – Долгое время считался пропавшим без вести, только в 1970-х мы узнали, что он погиб и где захоронен. Федот Павлович Марченков, дед по линии отца, до 1943 года был в оккупации в Брянской области, его призвали после освобождения. Он на войну ушел уже почти пятидесятилетним. Был железнодорожником, служил в железнодорожных войсках.

Сегодня в деревне Берестна Хвастовичского района живут всего несколько человек. А когда-то была большая деревня. Деревенские мальчишки, среди которых был и Лев, часто бегали по окрестным лесам в поисках боеприпасов.

 – Искали то, что интересно мальчишкам: оружие, патроны, – рассказывает Лев Николаевич. – Этого добра в те времена там было много, да и сейчас хватает. Фактически нашей песочницей были окопы и траншеи времен войны. Дети же ничего не боятся – брали в руки снаряды и мины, которые могли взорваться в любой момент. Когда родители узнавали, нам попадало, конечно… Бывало, что ребята постарше подрывались. 

Разумеется, это не было поисковой работой – простое мальчишеское любопытсво. Затем был исторический факультет Калужского государственного тогда еще педагогического института. И – работа в государственном аппарате. 

 – С командиром поискового объединения «Военный историк» Виктором Сапожниковым меня познакомил в 2004 году депутат городской Думы и председатель «Боевого братства» Александр Одиночников, – вспоминает Лев Марченков. – С этого момента я стал заниматься поисковой работой уже осознанно. В тот же год впервые выехал с отрядом на поиски в Юхновский район, в деревню Зуев Хутор. Ехали искать отряд ОМСБОН НКВД, сражавшийся под командованием Коровина.

«Военному человеку часы важнее»

Можно выходить на поиски ежегодно – и не поднять ни одного солдата, поисковики это знают. Лев Марченков нашел «своего» первого солдата в первый же день.

 – У меня не было с собой навигатора, и я боялся отойти от места – понимал, что потом не найду, – рассказывает он. – Предпринимать какие-то поисковые действия я тоже не мог, просто не знал еще, как это делается: боялся упустить что-то важное. И я полчаса просто кричал, звал своих товарищей, пока не откликнулся один из опытных поисковиков. С ним вместе мы подняли этого солдата.

Еще одна удача – при поднятом бойце был «смертный» медальон. «Фабриков Василий Филиппович, 1912 года рождения, Рязанская область, Путятинский район, деревня Отрада». А вот на поиски родственников солдата ушло почти два года. Поисковики писали в Рязанскую область, в Казань, куда, как удалось узнать, были эвакуированы родители бойца, – ответа не было.

Отчаявшись, Лев Марченков сел за компьютер, зашел в набиравшую популярность соцсеть «Одноклассники» и написал всем Фабриковым – их было около 500 человек. И один из них откликнулся. Николай Фабриков оказался внуком брата погибшего бойца. Они созвонились. 

 – Когда я начал перечислять, что было найдено при бойце, мужчина меня перебил: «При нем должны были быть часы», – рассказывает Лев. – Я удивился: действительно были. Серебряные, швейцарские, очень дорогие часы «OMEGA». Тогда Николай зачитал мне письмо, которое найденный мною боец написал с войны брату Алексею в день своего рождения: «В город нас почти не выпускают, поэтому я себе покупок никаких не делал, окромя часов фирмы «OMEGA» (серебряные). Отдал 670 рублей в цену твоего нового пальто. Но мне, военному человеку, часы важнее». 

В поисковой жизни много таких историй, говорит Лев Марченков. Они цепляют, и к этому привыкнуть нельзя. Каждый поднятый солдат – это судьба. И тот, кто к этому прикоснулся, уже из поискового движения не уйдет.

Не убить повторно

Выйти и начать поиски погибших без всякой подготовки, без знаний – нельзя. Это знает любой боец поискового отряда.

 – Любая вещь, любой предмет может стать ключом в поисках, – поясняет Лев Марченков. – Основной документ для опознания – это, конечно, смертный медальон. Но он бывает не всегда. Зато можно найти «подписные вещи», на которых боец указал имя или инициалы. Вещи самые разные: кружка, ложка, котелок, компас… Был случай, мы подняли группу из пяти бойцов, на одном из которых были хорошие яловые сапоги, – это было зимой, 13 января. Обычно мы 
обувь не забираем, и они остались на месте поисков. В мае мы вернулись на то же место, один из поисковиков взял сапог в руки – и вдруг увидел, что на хлястике написана фамилия владельца. Поэтому важна любая мелочь. 

Однажды бойца удалось определить по золотому зубу – хотя это, казалось бы, невозможно. 

 – Нечаев Олег Пантелеймонович был чекистом, – Лев Марченков помнит и московский адрес найденного бойца, и имя его второй жены. – С его внучкой от первого брака мы пересеклись на одном из форумов, она искала деда. А в разговоре уже с дочерью выяснили по этой примете, что один из поднятых нами бойцов был именно он.

Разумеется, опыт приходит со временем: бойцы поисковых отрядов делятся опытом на форумах, читают истории поисков других отрядов.

Это самое важное для поисковиков: сделать все, чтобы опознать, чтобы солдат не остался безымянным.

 – Ни одного солдата, которого удалось опознать по медальону или каким-то косвенным признакам, мы не захоронили в братской могиле, – говорит Лев Николаевич. – Мы всегда находим родственников и лично отвозим солдат на их родину. Нельзя просто отправить, передать через кого-то… Я всегда говорю: не ты находишь солдата – солдат приходит к тебе. Ты должен сделать все, чтобы найти родных героя и отдать ему последние почести. Он отдал за нас жизнь.

Бюрократия по…

Эта история произошла в 2019-м. Из земли был поднят еще один солдат – Григорьев Иван Аверьянович. Родные бойца нашлись в Санкт-Петербурге. Внучка рассказала, что жена Марфа Сергеевна ждала его всю жизнь и завещала на своей могиле рядом написать и его имя. Казалось бы, еще одно возвращение солдата, еще одна маленькая победа – но не тут-то было... 

На пути поисковиков встали чиновники-бюрократы: захоронить останки бойца в родственную могилу к жене и дочери было отказано. Причина: «А где свидетельство о смерти?»

 – Я спрашиваю: кто должен выдать это свидетельство? Немецкий офицер? Врач? – с горечью рассказывает Лев Марченков. – Их это не волнует.

Борьба с бюрократией длилась полгода. Но и после решения суда, который признал бойца погибшим, разрешение выдано не было. На сей раз затребовали свидетельство о браке, восстановить которое тоже не было возможности: деревня, где поженились супруги, была выжжена дотла. Отчаявшиеся родственники просили просто отдать им останки, а чиновники предлагали эксгумировать бабушку и доказать родство через внучку. Решить ситуацию помог главный федеральный инспектор по Калужской области аппарата президента России в ЦФО Игорь Князев, которому Лев Марченков рассказал о ситуации и которого она тоже глубоко возмутила.

 – Не знаю, куда он позвонил и что сказал, но ситуация решилась мгновенно, – вспоминает Лев Николаевич.

21 ноября 2019 года останки Ивана Аверьяновича Григорьева с отданием воинских почестей и гражданской панихидой были захоронены на Южном кладбище г. Санкт-Петербурга в родственную могилу.

Самое печальное в данной истории то, что случай этот не единичен.

 – В маленьких городах проблем не возникает, – замечает Лев Николаевич. – Не в обиду будет сказано, грешат такой бюрократией в основном крупные города: Москва, Санкт-Петербург, Екатеринбург, Новосибирск… Об этих случаях мало кто знает, о них мало говорят. Считают, возможно, что это ерунда. А это не ерунда. Те люди, которые требуют свидетельство о смерти поднятого из небытия бойца, – они кто?

«Не закончится никогда»

«Война будет закончена, когда будет поднят последний солдат», – слышим мы иногда. Но поисковики, как никто другой, понимают, насколько это нереально.

 – Сейчас мы ведем поиск в бывшей деревне Вышнее и Барсуки в Мосальском районе, – рассказывает Лев Марченков. – Там шли бои в 1942-м, там воевала ударная группа 50-й армии, которая освобождала Калугу, командир 473-го стрелкового полка 154-й стрелковой дивизии полковник Краснопивцев, который первым ворвался в Калугу и на Салтыковке держал оборону в течение недели в окружении. Потом вместе с этим же полком он прорывал оборону здесь, в районе Барсуков. Затем они дошли до Варшавского шоссе, попали в окружение, и уже из этого окружения он не вышел. И 336-я дивизия, которую отправили на деблокаду этой ударной группы, неделю пыталась прорваться. А когда этого не получилось, дивизию отправили на переформирование – так делали, когда дивизия теряла ранеными и убитыми больше половины личного состава. И все это – между деревнями Вышнее и Ситское. Мы ездим туда уже 15 лет и каждый год поднимаем бойцов. Раньше находили даже на земле, чуть присыпанных листвой. Теперь ищем в окопах – все поле в 1942-м там было испещрено воронками и окопами. Мы покупаем в американском архиве NARA немецкие аэрофотоснимки, которые американцы в свое время оцифровали и теперь продают. Для нас такой снимок – живой документ, который помогает выйти на траншею с точностью один-два метра. Солдаты лежат на дне траншеи, то есть на глубине двух метров. Чтобы поднять одного солдата, нужно выкопать около трех кубов земли. Вот и считайте. И таких траншей от Берлина и до Сталинграда… Поэтому никогда никто не поднимет последнего солдата. Это просто невозможно.