Газета
Прямая линия
Детство закончилось
Матрене Антоновне было 12 лет, когда началась война. Вместе с родителями и младшим братом она жила в деревне Поляна Износковского района по соседству с Темкинским районом Смоленской области. Отец Антон Артемович Филиппов вернулся с Гражданской войны после серьезного ранения, и когда началась Великая Отечественная, в Красную армию его не забрали.- В нашу деревню немцы пришли в январе 1942 года, - вспоминает Матрена Антоновна. - Сначала всю скотину съели, а потом и деревню сожгли. Многих жителей перестреляли, а мы, кто жив остался, впятером ушли в лес. Неделю провели на холоде, без еды, спали на мороженых елках. Снега тогда много было – костер жжем, снег тает, и огонь опускается к земле, а мы сидим сверху - только дым глотаем. Немного погодя вернулись в деревню: у нас там был блиндаж выкопан хороший, с печкой. Все пожитки и продукты закопали в яму во дворе. Однако немцы нас заметили и прибежали из соседней деревни, где хозяйничали. Велели вылезать из блиндажа. Двоюродная сестра матери, тетка Матрена, перекрестившись, пошла первая. Больше ее никто не видел. Скорее всего, ее застрелили. А нас, когда вышли, прогнали прочь.
Как смогли такое пережить?
Начались скитания по деревням Темкинского и Износковского районов. Бои у реки Вори продолжались до апреля 1942 года, и прифронтовые населенные пункты переходили из рук в руки. Беженцы жили где придется. Ночевали в банях, амбарах, в лесу в шалашах...- Однажды нас приютила тетка по отцовской линии, - продолжает ветеран. - У нее в избе в большой комнате немцы жили, а нас она тайком в маленькую спрятала, где старая и больная мать лежала - фашисты ее не трогали. Так и прятались целую неделю, по две картошки в день ели, что тетка даст. Потом немцы нас увидели и выгнали.
Хорошо запомнила Матрена Пасху в том году. Матери удалось в одной деревне сходить в церковь. Вот только икон, говорит, мама не видела из-за слез, так и молилась... Снег уже начинал подтаивать, и под ним скитальцы увидели мертвые тела лошадей. Эту конину порубили, сварили на костре и ели вместо пасхальных угощений.
Весной стало чуть полегче. Работали в подсобном хозяйстве одной санитарной части. Там и хлеб давали, и суп. А летом – опять в бега: оккупанты стали угонять местных жителей в Германию, спастись семье удалось только чудом.
- В августе наши войска перешли в наступление, и мы оказались на самой линии фронта. Удалось отыскать немецкий блиндаж и там спрятаться. Начались бомбежки – вражеские снаряды летели с нестерпимым визгом. Что творилось... земля сыпалась на нас! Через два дня, когда немного стихло, мы потихоньку вылезли и поползли прочь на коленях. Глядим, едут наши солдаты, они нас и подобрали. Допросили, конечно: кто, откуда, куда… А потом привезли в Износки и выгрузили на базарной площади, там, где сейчас сквер.
Мытарства после оккупации
Райцентр, так же как и окрестные деревушки, был частично разрушен и сожжен. Среди бурьяна вместо домов стояли обугленные стены или торчали кирпичные трубы. Поначалу семья жила в «недобитом» доме: без дверей, пола и потолка – только крыша и две доски для прохода к печке. Настелили еще досок, чтобы спать. Со временем подлатали домишко и жили в нем пять лет. Лишь в 1947 году Филипповым удалось построить свой домик в Износках.Весной 1942-го на освобожденных территориях района затеплилась жизнь – поля засеяли. Осенью Матрена с матерью пошла на уборку урожая в Шанский Завод. Работали много, тяжело, за трудодни. Убирали рожь, веяли зерно на ветру. Мельница находилась в 15 километрах - носили мешки на плечах. В тот же день возвращались и снова принимались за работу. Труд был каторжный, зато питаться стали лучше. Могли испечь и хлеб, и лепешки.
Работа на износ
Даже когда шли сражения по освобождению занятой врагом территории, райпромкомбинат продолжал работу. Здесь, в сапожной мастерской, а потом и в швейной, и на изготовлении кирпича Матрена Антоновна трудилась с 1943 года восемь лет, потом девять лет в артели «Победа». Глину для кирпича месила босиком в холодной воде, таскала воду по 600 ведер в день, рубила ивняк для выделывания кожи, вила веревки, шила варежки. Люди тогда работали на износ, от зари и допоздна, без выходных. Сами голодали, но все делали для фронта. По продуктовым карточкам получали 500 граммов хлеба.И по окончании войны работы меньше не стало…
Фото автора.
