Как мы уже писали, в конце апреля делегация Калужского регионального отделения Союза журналистов России побывала в ЛНР. Целью миссии была передача книг – порядка 10 тысяч томов, собранных редакциями СМИ в ходе акции «Книги Донбассу». Поездка была совмещена с рабочим визитом губернатора области Владислава Шапши в подшефный Первомайский городской округ. Предлагаем вниманию читателей путевые заметки директора нашего издательского дома, председателя КРО СЖР Юрия РАСТОРГУЕВА.

1. Направление – к «ленте»

Горькое послесловие вместо предисловия

В экипаже редакционной машины нас было четверо: советник главы региона Андрей Ильницкий, главред «Калужской недели» Анри Амбарцумян, ваш покорный слуга и, как ни крути, главный человек в дороге, водитель Петр Красиков. 
В том, что командировка завершилась благополучно, во многом его, Петра, заслуга. Шофер, что называется, от бога. За 17 лет совместной работы в редакции из каких только дорожных перипетий не выбирались мы целыми и невредимыми благодаря его мастерству. И человеческие его качества – под стать профессиональным. Настоящий русский мужик, выходец из многодетной крестьянской семьи. Скромный, веселый, всегда готовый подставить плечо – идеальный попутчик, редких кондиций друг. Про таких говорят: «человек с большим сердцем». Большое доброе сердце болело у Петра. Болело за родных, близких, за пасынка – бойца СВО, за любимую работу, за общее дело. И банально болело физически. На последнюю свою командировку он согласился не раздумывая. Поберечь бы мне его от напряжения долгой дороги и прифронтовых впечатлений… Пытаюсь гнать мысль, что эта поездка приблизила его смерть – не уходит… Большое больное сердце остановилось спустя десять дней после возвращения… 

…Приехали в Золотое, два года назад освобожденное от укров. Мы – по своим делам, «водиле» - сидеть и ждать. Но шофер-то не абы кого 
возит – журналистов, заражен их пытливостью. 
В наше отсутствие с одним местным жителем по сигаретке выкурил, с другим «за жизнь перетер», противоположному полу комплиментов отвесил. И в результате вооружился информацией и впечатлениями похлеще, чем мы. Договорились, что поделится со мной Петя своей журналистской добычей для этой статьи. Не случилось… 



Последнее фото Петра. Луганск, выставка подбитой техники ВСУ.

Степь да степь кругом 

Путь наш на юго-запад лежал в степях. В тех самых, которые предки, жившие под постоянной угрозой набегов кочевников, с опаской величали Диким Полем. Начинается оно лесостепью в Тульской области, а дальше – Липецкая, Воронежская, Ростовская. И конечная точка нашего маршрута -  Луганщина. 

Нас, лесных, можно сказать, жителей, степь завораживает широтою своей. Раздолье! Простор! Воля! Как же красочно, как смачно описывает ее в «Тихом Доне» Шолохов! Перечитайте, очень советую. 

Степь – она разная. Это и донское луговое разнотравье, и волгоградско-астраханская выжженная солнцем бескрайняя равнина. Наш путь лежит по степи, некогда целинной, миллионы лет нетронутым хранившей свое плодородие и отдавшей его не так уж давно человеку. Калужанину, привычному к нашим подзолам да суглинкам, чернозем в диво. Да еще в таких масштабах! Кажется, намазал бы эту черную жирную субстанцию на хлеб да и съел. Шутим: «Петь, на обратном пути остановимся – в багажник земельки ихней наберем. В нее же палку воткни – прорастет!» 

Богатые регионы проезжаем. Работает мать-земля, пашется-сеется, обильно рожает. Светло на душе – жива Россия, крепка! 

По Ростовской области едем уже в темноте. Ночуем в Каменск-Шахтинском и с ранья – на Луганск. 

Ласкает степь своими лучами играющее в прятки с белыми барашками-облаками утреннее солнышко. И нет той степи конца-края. Здесь она тоже особенная – неровная, холмистая, словно волнующееся море. Где-то вдали взгорбился Донецкий кряж. Русла речек, сухие балки, купы деревьев, лесополосы добавляют рельефу неровности. А еще – то тут, то там - терриконы шахт: одни уже задерновались, стоят, как будто всегда здесь были, другие еще землисто-угольные, голые. И степной абориген – ветер шумит, приветствуя: добро пожаловать, мол, в шахтерский край! Ветер здесь тоже не без работы – крутит гигантские лопасти многочисленных ветряков. А вы говорите, нет в России «зеленой» энергетики! Светло на душе, радостно! 

Родные сердцу имена 

Чем ближе граница ЛНР, тем больше на дороге попутных и встречных тентованных грузовиков с символами спецоперации - Z и V. На некоторых из-за откинутых крыльев тентов выглядывают ребята в камуфляже. Подкрадывается тревога. И солнышко, как назло, все реже покидает объятия понемногу темнеющих облаков. 

На автомобильном пункте пропуска «Изварино» в обе стороны изрядная, но достаточно бодрая очередь. Минут 15 ожидания, паспортный контроль – и мы на Луганщине. 

Понять, что ты уже на бывшей территории Украины, непросто: рельеф местности тот же, названия населенных пунктов не подскажут (в Ростовской области близ границы – Донецк, тезка столицы ДНР, на той стороне – чудо топонимики Урало-Кавказ). Разве что хаты малоросские с четырехскатными крышами. А на Ростовщине таких мало? Или в нашем Козельском районе? Поди отличи с первого взгляда хохляцкую хату от казачьей. 

Дыхание юга здесь ощущается – растительность в жилой зоне куда буйнее, чем в те же дни на земле Калужской. Впрочем, как и в сравнении наших краев, например, с Воронежем.  

От созерцания гроздей цветущей сирени тревога на душе отступает. И окончательно развеивается при виде дорожного указателя «Краснодон». 

Краснодон. Топоним этот знаком каждому советскому человеку. В рамках декоммунизации потомки древних укров вернули городу историческое название Сорокино, но россиянам, тем более жителям Донбасса, этот факт до далекой лампочки. Только хочется спросить, почему вдруг он стал Сорокином и на русско-язычных яндекс-картах? Настоятельно так спросить, с пристрастием… 

…Семь десятков парней и девушек, большинству из которых и 18-ти не исполнилось, осенью 42-го сказали нацистским оккупантам свое решительное нет. Русские, украинцы, казаки, белорусы, евреи, армяне – советские, в общем, ребята – «Молодая гвардия». Преданные вражескими пособниками, растерзанные гестаповскими палачами, кто расстрелянным, а кто заживо брошенные в шахтный шурф. Непокорившиеся! Имена их высечены на сердце. Сережа Тюленин, Олег Кошевой, Ваня Земнухов, Уля Громова, Люба Шевцова… Они смотрят на нас с многочисленных штендеров и растяжек, развешенных по городу накануне 9 Мая. И твердо понятно, что их память чтят земляки не только в праздничный день. 

Город с 2014 года под украинцами не был, производит вполне приличное впечатление – скромный, но аккуратный. Практически на всех улицах кипит работа – меняется дорожное полотно, благоустраиваются тротуары, скверики, детские площадки. Потомки молодогвардейцев с помощью своих российских братьев строят мирную жизнь. 

Кровь на асфальте

Столица ЛНР встречала нас цветами - полыхающими белым пламенем свечами каштанов и пышными сиреневыми гроздьями. А еще – сонмом мужчин в сине-оранжевых робах, ведущих невиданного масштаба благоустроительные работы. По всему городу меняется дорожное полотно, перекладываются коммуникации, мостятся плиткой тротуары, преображаются скверы и парки. В общем - мир, труд, май!

Слово «мир» я для себя решительно вычеркнул из первомайской триады, как только мы подъехали к зданию правительства ЛНР. Сфотографировать это здание и его окрестности я не смог – просто рука не поднялась. Потому что десять лет назад в память и в душу запала фотография этого места: на асфальте - высохшие бурые лужи крови, кроваво-красные розы и женские босоножки… А еще вспомнились кадры: умирающая от чудовищных ран, вся в крови кричащая женщина на газоне… Протрясло, вышибло слезы… 
Я – человек впечатлительный, очень чувствительный к исторической энергетике места. Помню, как в детстве мерил шагами Сенатскую площадь, ища, где гарцевал на гнедом жеребце блистательный Милорадович, а где выцеливал его суровый декабрист Каховский. Или в Египте: стою возле парных статуй Аменхотепа III – колоссов Мемнона на греческий манер – и представляю, что с этого же места созерцали их сначала Александр Македонский, а потом Юлий Цезарь…



2 июня 2014 года самолет Су-25 украинских ВВС нанес удар неуправляемыми ракетами  по зданию бывшей Луганской областной госадминистрации и соседнему с ним скверу Памяти героев Великой Отечественной. Восемь погибших, более двух десятков раненых. Пропаганда хунты тогда поспешила обвинить во всем луганских ополченцев: мол, трагедия произошла из-за неумелого их обращения со взрывчаткой. Была версия и похлеще: «сепары» стреляли из ПЗРК по самолету, а попали в кондиционер на фасаде здания. Недаром словосочетание «взорвавшийся кондиционер» прочно вошло в наш лексикон как эпитет наглой, кощунственной лжи.

О той трагедии напоминают сегодня мемориал, посеченная осколками плитка и памятная доска с портретами погибших в первые годы противостояния граждан ЛНР. На первом фото убитая 2 июня министр здравоохранения республики Наталья Архипова (мне показалось, что это ее последние минуты запечатлела видеокамера). На углах портретов вместо черных траурных ленточек гордые и славные георгиевские.

Не добавляет мирных эмоций и выставка трофейной техники ВСУ, расположившаяся близ городского ж/д вокзала. Да, эти железные монстры больше не будут целить своими дулами в бойцов СВО, и удел их теперь – служить зловещими игровыми комплексами для вездесущих пытливых мальчишек. Но как подумаешь, что им на смену нескончаемым потоком движутся с запада «Абрамсы», «Леопарды», «Цезари», «Бредли», «Вампиры» и прочая закованная в броню безжалостная нечисть, горько становится.

И вроде линия фронта существенно отодвинута нашими парнями от Луганска, а прилеты продолжаются. Вот на днях французскими ракетами «Скальп» атакован пригород столицы: один жилой дом сгорел, более 20 повреждены…

Пироманьяк, конь Ворошилова и шахтёрский торт

Но давайте все же вернемся к мирной ипостаси Луганска, «в 2014 году оккупированного Россией с помощью местных сепаратистских сил» (это я Википедию цитирую, и вновь задаюсь вопросом, какого рожна этот ресурс делает в отечественном интернет-пространстве?).

Городу, дважды – при Сталине и Брежневе – менявшему свое имя на Ворошиловград, с развитием повезло меньше, чем близлежащим «братьям» Харькову и Донецку. Первый – с населением за миллион, второй – под миллион, а Луганск чуть больше Калуги, в районе 400 тысяч. Все же город тружеников-шахтеров в советские времена обзавелся основательной застройкой и выглядел ничуть не хуже других. Просто развитие городского пространства практически остановилось в постсоветские годы – киевской власти и олигархам, занятым стрижкой купонов с шахт и иных предприятий, было не до него. А с 2014 года – сами понимаете. Поэтому общее впечатление от него сегодня можно сформулировать так: ветшающие отголоски былого величия. Очень точно подметил коллега Амбарцумян: «Луганск напоминает Калугу 90-х». Современных зданий практически нет, под атрибуты капитализма – торговые центры, рестораны, развлекательные заведения приспособлены в основном стареющие постройки.

Ну да ничего! Придет же когда-то к нам победа. Тогда и займемся основательно, всем миром. Да уже занялись: сонм ребят в сине-оранжевых робах на городских улицах тому подтверждение.

Посмотрели мы за короткое время пребывания некоторые достопримечательности Луганска. Например, мемориал «Труженику Луганщины», который местные иронично называют «Поджигатель» или «Пироманьяк». Или конную статую земляка луганчан Климента Ефремовича Ворошилова (кстати, во времена украинского владычества некие шутники не раз раскрашивали гениталии коня под жовто-блакитный флаг).



Что же привезти из Луганска в качестве гостинца близким? Конечно, «Луганский торт», уверял нас, неофитов, уже бывавший здесь Анри Амбарцумян. Фишка этого фирменного кондитерского изделия в том, что изготовлено оно целиком из шоколада, или из кондитерской глазури, с небольшими вкраплениями орехов и чернослива. Второе его название «Шахтерский». Рецептура разработана в 60-е годы прошлого века. При относительно небольших размерах вес торта достигает килограмма. Вкусняшка имеет длительный срок годности, а условия ее хранения спартанские – лишь бы не растаяла. Просто идеальный презент! По сей день наслаждаемся всей семьей: поди съешь килограмм шоколада. 
 

2. Золотое: оттолкнуться ото дна

Ты сердце не прятал за спины ребят

Луганск позади. Вновь бороздим степные просторы. Погода портится. Небо темнеет, становится сплошь свинцово-серым, по лобовому стеклу барабанит дождь.

В Славяносербском районе тормозим у привлекшей внимание пологой задернованной насыпи, венчаемой бронзовым монументом. Герой застыл в до боли знакомой позе. Не остановиться, не выйти из машины хоть и под дождь, не постоять у памятника минуту было бы непростительно.

В июне 42-го здесь шел жестокий бой. Красноармейцы отбивали четырнадцатую за день атаку немцев. Политрук Алексей Еременко в очередной раз поднимал бойцов в штыковую. Этот момент и запечатлела камера фотокора Макса Альперта. Секунду спустя один осколок вдребезги разнесет объектив, а другой прошьет тело политрука. В грохоте боя Альперт услышит: «Комбата убили!» и подумает, что речь идет именно о человеке, которого он только что снимал. Так бессмертное, может быть, самое известное фото времен Великой Отечественной после красного знамени над рейхстагом получило название «Комбат». Как и памятник на щедро политой кровью Луганской земле.

Земля живая и мёртвая

Едем дальше на запад. Справа и слева распаханные поля. Вид тучного, с каким-то красноватым отливом чернозема настраивает на оптимистичную ноту. Земля-кормилица не пустует, не зарастает сорной травой и терниями. Придет человек, приложит натруженную руку, оросит своим потом, бросит в ее разверстое лоно доброе семя. И вновь, в который уже раз произойдет чудо победы жизни над смертью. Земля неведомым нам образом потрудится и спустя время исторгнет колос. Потрудится и человек, соберет урожай и испечет Хлеб – имя существительное, синонимы которому Жизнь и Мир. От мыслей таких начинает казаться, что свинцовое небо стало чуть светлее. Увы, ненадолго…

Раз – и кончились вспаханные поля. Пошли заброшенные, давно не видавшие плуга. Зато повидавшие, принявшие в себя много другого железа. Не наливающимися колосьями они испещрены, а метками с белыми флажками – где пореже, где совсем густо. Не выйдешь в такое поле ночью с конем. Ходят здесь только осторожные саперы с металлодетекторами. Прогудел в наушниках сигнал – отметили место флажком. Разминировать, очищать от смертоносной скверны потом станут. И работы им здесь не на один год.

Следы войны начинают встречаться все чаще. Зловеще выглядят попавшие под артогонь узкие придорожные лесополосы (или лесополки, как их называют наши бойцы). Мертвые деревья-скелеты царапают небо своими сухими стволами и ветвями. И лишь свежий зеленый подрост выглядит лучиком надежды на апокалиптической картине.

Блокпосты идут один за одним. Вежливые ребята с закрытыми лицами по слову едущего впереди представителя Калужского правительства в подшефном Первомайске Дмитрия Иванова проверками нам не докучают. Бойцы, кстати, экипированы по полной программе – никаких разномастных обносков. Видно, что по некоторым блокпостам прилетало: свидетельствуют об этом разметанные взрывами строения поодаль.

Объезжаем разрушенный мост через балку. Здесь кипят восстановительные работы. Мост уничтожен напрочь – как мы потом узнали, в него попали два снаряда пресловутой ракетной системы залпового огня «Хаймерс».

А вот и наши тыловые позиции. Рассмотреть их из запятнанного каплями дождя окна движущегося авто непросто. Но некоторые детали впечатляют. Здесь и бессчетные бетонные пирамиды – «зубы дракона», и уходящие в степную даль спирали Бруно – особенно злобного типа колючей проволоки, и линии окопов с блиндажами. Прямо у дороги торчат из травы стволы замаскированной пулеметной спарки.

Не в раю

Еще несколько километров позади. Дождь унимается. Справа, на приличном расстоянии от трассы – череда раздолбанных пятиэтажек: вывернутые оконные рамы, обрушенные крыши, дыры в песчано-серых кирпичных стенах. Вдруг в относительную тишину салона едущего автомобиля врывается громкий звук. Описать его не берусь, что-то типа хлопка, сухого треска. Оставляем произошедшее без комментариев, все сосредоточенно молчат. Обсуждаем уже потом.

 – А это часом не прилет был?

 – Не, – говорю я, – это, наверное, рабочие разбитый дом разбирают, шифер с крыши сбрасывают.

Всем очень хочется думать, что моя версия правильна. Пусть она и не совсем логична: рабочих мы вроде там не видели, да и звук был слишком громким. Ладно, пусть будет шифер… Прилетать вроде неоткуда – фронт не близко, километрах в тридцати.

А может, наше ПВО по беспилотнику сработало?

Так встретил нас город Золотое.

Строчки из песни ныне иноагента Бориса Гребенщикова прямо напрашивались на цитирование: «Под небом голубым есть город золотой». Но, вы знаете, тогда даже на ум не пришли. Небо было вовсе не голубым, а беспросветно свинцовым. Да и сравнение Золотого с вожделенным райским градом на холме настолько неуместно, что выглядело бы кощунством.

Не сказать, что город весь в руинах, как, например, Попасная, которую наши бойцы брали долгим лобовым штурмом. Руины, конечно, тоже есть, но не столь многочисленные. Если отрешиться от их созерцания и не присматриваться, пейзаж вполне мирный, обыденный – жилой частный сектор, жилые пятиэтажки. Но взглянешь повнимательнее и поймешь – полужилые. Не знаю, есть ли в городе дома, не пострадавшие так или иначе от обстрелов, не посеченные осколками. В одних окнах – тюлевые занавески, цветы в горшках на подоконниках, другие затянуты пленкой или забиты фанерой (у строителей это называется закрыть тепловой контур). Какие-то смотрят в мир черными глазами – в квартирах бушевал пожар. Уцелевшие стекла оклеены бумажной лентой крест-накрест…

Золотое с 2014 года, в отличие от Первомайска, было «под хохлами». До начала СВО здесь насчитывалось более 13 тысяч жителей. Наши заняли город в июне 2022-го, предварительно четыре месяца продержав ВСУ в Горско-Золотовском котле. Оборонялись здесь и правосеки,* и иностранные наемники. Все они в конце концов бежали, не выдержав натиска казаков из Народной милиции ЛНР.




*«Правый сектор» – запрещенная в России террористическая организация.

Курбан, коллега Иисуса

Вот и первая точка нашей первомайской миссии: в Золотом «причаливаем» на границе многоэтажной жилой застройки и частного сектора возле автобусной остановки, скорее всего, конечной. Автобус ходит вряд ли: уж больно запущенный у остановочного павильона вид. К нему липнет торговый ряд: пара женщин разложила на лотках непритязательную бакалею, печеньки, овощи-фрукты, какой-то ширпотреб. Покупателей не видно.

Здесь нас встречает мужчина лет тридцати пяти кавказской внешности.

- Это Курбан, подрядчик, - поясняет Анри, встречавшийся с ним раньше в Первомайске.



Знакомимся, обмениваемся крепкими рукопожатиями. И мне кажется, что я уже давно знаком с этим человеком, хотя уверен – пересекаемся сейчас впервые. У него симпатичное, располагающее лицо, светлый, добрый взгляд, говорящий: я – твой друг. 

Курбан ведет нас к круглосуточному заведению, расположенному на первом этаже ближайшей пятиэтажки. Что это – кафе ли, магазин, – я так и не понял. В армии есть такое понятие – чипок, так вот что-то в этом роде. Название у заведения красивое – «Крамничка», что в переводе с украинского означает «Лавочка». Его Курбан выбрал местом отдыха для своих рабочих – здесь они перекусывают, пьют кофе. 

Кстати, кофе в бумажном стаканчике, предложенный новым другом, показался просто божественным - не хуже, чем в Турции или Греции. Терпкая горечь согревающего тело напитка бодрит, душевное тепло, которым буквально лучится Курбан, успокаивает. И небо как будто чувствует то же, что и я, и начинает медленно проясняться: из свинцового превращается просто в серое, а потом сквозь пелену проглядывает голубой лоскутик.

Дагестанец Курбан Ахмедов – руководитель калужского ООО «Независимая газовая компания». Когда региональный минстрой начал искать подрядчиков на восстановительные работы в Первомайске, отозвался одним из первых. И вот уже почти два года здесь с редкими отлучками домой на побывку. 

Направляемся к объекту – Золотовской средней школе № 16. Капремонт идет полным ходом, ребята в оранжево-синих спецовках снуют по всей территории, работает техника. Сроки поджимают: стартовали месяц назад – в конце марта, сдать должны к началу учебного года. Объем работ впечатляет: коммуникации, кровля, добрая половина помещений - голые стены…



- Пойдемте, прилет покажу, - предлагает Курбан.

Угла у здания просто нет. Его два года назад снес одним из четырех выстрелов, пришедшихся по школе, отступающий из города танк ВСУ. Калибр - 115 мм (может, и все 125, если это был Т-80 или его украинская модификация «Оплот»). Строители уже разобрали завал, завезли новый кирпич, однако картина все равно впечатляет. Среди обломков кирпича и кусков железобетона эпично валяются книжный стеллаж, школьная парта… Из семи школ Золотого 16-я пострадала меньше всех, поэтому было принято решение восстанавливать именно ее.



- Страшно здесь? – задаем банальный вопрос Курбану, на который он наверняка уже отвечал много раз.

- Только глупый человек не боится, - с улыбкой отвечает он.

- Почему тогда ты здесь? - еще один банальный, но такой важный вопрос.

- Я живу на Калужской земле, там моя жена, дети, - начинает по-кавказски пафосный ответ Курбан. – Родители мои в Дагестане. Все мы в России – живем, лечимся, учимся. Как мы можем отказать своей стране, своему региону, когда в нас есть нужда?

Звучит, конечно, высокопарно. Но оснований не верить в искренность собеседника у меня нет. Знаю, как он помогает мирным жителям Луганщины, нашим бойцам на «передке». Как он, на секундочку – магометанин по вероисповеданию, курирует восстановление Свято-Петропавловского храма в Первомайске: не только бесплатно выполняет работы, но и щедро тратит собственные средства на церковные нужды.

Кстати, буквально на днях из Первомайска пришли недобрые вести. В ночь на 31 мая город накрыли пресловутые «Хаймерсы». Слава Богу, обошлось без человеческих жертв. Поврежден газопровод среднего давления – две с половиной сотни домохозяйств остались без голубого топлива. Досталось и храму – осколками побиты стекла, издырявлена кровля. Подкинули ВСУ со своими заокеанскими кураторами работенки Ахмедову и его ребятам.

Им, увы, не впервой восстанавливать объекты вдругорядь. Так было, например, со зданием городского центра культуры и досуга «Заря» в Первомайске. Только отделали, на тебе – прилет, начинай сначала. Сколько труда вложено, и все насмарку… 

В таких ситуациях строители, и Курбан не исключение, в сердцах задаются вопросом: а стоит ли вести восстановительные работы сегодня, пока еще «летает»? Может, не рисковать собой, не тратить попусту силы и средства, подождать до лучших времен? Но гнев проходит, и созидатели наши возвращаются к аксиоме: надо, и именно сейчас! Не только для того, чтобы показать врагам и друзьям, что мы вернулись сюда навсегда. А прежде всего для удовлетворения ежедневных нужд живущих здесь натерпевшихся горя людей, НАШИХ людей. Да, и в том числе нужд культурных и духовных.

Кстати, в греческом варианте Евангелия профессия Христа обозначается словом «тектон». В русскоязычной версии оно переведено как плотник. Это не совсем верно, ибо «тектонами» греки называли не только плотников, но и строителей. 
Так вот кто у Курбана и его команды в «коллегах по работе»!

Светлана, которой всё исправлять

 Пока ждем в школе приезда губернатора Владислава Шапши и мэра Первомайска Сергея Колягина, знакомимся с педагогическим коллективом и директором Светланой Булкот. Школа украшена к предстоящему Дню Победы, на груди у учителей георгиевские ленты.

– После 2014 года мы их на 9 Мая тоже носили. Только под куртками, – говорит Светлана. 
Люди есть люди: подставлять гордо поднятую голову под удары полицейских дубин и с достоинством народовольца следовать в застенки СБУ за ношение запрещенного символа – удел единиц. Но и не приколоть, пусть не напоказ, огненно-пепельную ленточку, отдавая дань памяти павшим предкам-героям и подчеркивая свою сопричастность Русскому миру, они не могли.

Рассказываем Светлане Георгиевне о цели нашей поездки: привезли литературу, собранную жителями области в рамках акции регионального отделения Союза журналистов России «Книги Донбассу» для Первомайского городского округа, куда теперь входит и Золотое. Обещаем, что часть груза обязательно будет передана в школьную библиотеку. Туда нас и ведет директор.

Каюсь, терзали меня сомнения: а так ли нужны сейчас здесь наши книги, когда людям не доступны элементарные блага, а беды буквально сыплются с неба? Но после разговора со Светланой понял: не напрасны были наши труды.

– Вы бы видели, какая здесь очередь на переменах выстраивается, – рассказывает она у дверей библиотеки. – Компьютеров, гаджетов у ребят нет, электричества не было – пробудился у детей интерес к чтению.

Книги в библиотеке есть, но пустого пространства для наших подарков на стеллажах достаточно. И русская, советская классика займет здесь достойное место.
До освобождения занятия в школах велись на украинском языке. Русский как предмет был сперва у учеников всех классов, потом – только в начальной школе. Русская литература изучалась в рамках зарубежной. А в один «прекрасный» день и русский язык, и русскую литературу вообще убрали из школьной программы. За общение на великом и могучем учителей штрафовали на сумму, эквивалентную двум месячным зарплатам…

– В результате наши дети сегодня толком не знают ни украинского, ни русского, – сетует педагог. – Когда ребята в первый раз писали ВПР по русскому, мы очень боялись, что все завалят. Написали, обошлось.

О Светлане Булкот я был наслышан еще до командировки от многих калужан, так или иначе связанных с Первомайском. А историю ее узнал уже после, из фильма Юлии Барановской «Учителя Донбасса».

Когда после майдана запылала Луганщина, Светлана с мужем и маленьким сыном уехали в Россию, в Сургут, к родственникам. Но через год вернулись – потянуло на родину, к оставшимся там родителям. Когда началась СВО, решила, что больше уезжать никуда не будет. Но пришлось – одинадцатилетний сын однажды сказал: «Мама, я хочу жить!» Муж остался с родителями, Светлана с сыном бежали в Луганск. По трассе до него километров 70 – они ехали окольными путями, минуя зоны боев, 350. Собрались уезжать и родители, но их уже не выпустили – эвакуация возможна только на территорию, подконтрольную Украине. Поехали старики туда, но все же вырвались в Луганск каким-то чудом.

23 июня Золотое освободили, Светлана вернулась туда через неделю.

 – Я готова была у дома стены целовать, – говорит она. – У нас много родственников, знакомых в России, все говорят: «Что вы там сидите, переезжайте сюда!» Нет! Здесь мой дом, моя родина.

Пришла с другими учителями в школу, увидела, какой сюрприз им оставили, отступая, укры. Рук не опустила. Став директором, сразу взялась за организацию учебного процесса.

 – Зимой света, отопления не было – грелись у буржуйки, – рассказывает наша собеседница. 

В полуразрушенном здании, с разбитыми окнами, без воды, без нормальных учебников, без компьютеров и других техсредств – учились!
В прошлом году ученики 16-й школы впервые отпраздновали День Победы. В последний раз учителя с детьми возлагали цветы к братской могиле в далеком 2015-м. В 2016-м пришли одни учителя. В 2017-м не пустили уже никого. В школе детям категорически запрещали называть ту войну Великой Отечественной – только Вторая мировая.

– Теперь мы все исправим, – уверенно обещает Светлана. 

Верю. Она и такие, как она, – исправят!

Обожжённое, нелюдимое

Владислава Шапшу в школе встречали радушно, с пасхальными подарками, сделанными своими руками. Искренне благодарили его, Курбана, всех калужан за помощь.
Но даже эта теплая встреча не смогла растворить неприятный осадок, до сих пор не дающий покоя душе. Не хотелось затрагивать эту тему, не то чтобы табуированную, но не очень-то муссируемую в наших СМИ. Однако из песни слов не выкинешь.

По приезде в Золотое Петя запарковал наше авто на обочине так, что треть кузова выступала на довольно широкую, совершенно пустую дорогу. Но вот первый же и, кстати, единственный за полтора часа проезжавший мимо автолюбитель на видавшей виды девятке-«зубиле» притормозил возле нас, вышел из машины и устроил форменный скандал: мол, перегородили дорогу, у себя дома так паркуйтесь!
 
- Какая шлея ему под хвост попала? – недоумеваем мы.

– Хохол, – поясняет сопровождающий. – Увидел российские номера и решил выразить свое к нам отношение. Здесь таких хватает.

Торговки на остановке и их товарки тоже смотрели на нас, как показалось, не добро, с недоверием и опаской.

Люди разные. Есть такие, как Светлана. Но остались по тем или иным причинам не эвакуировавшиеся при наступлении «русни» ждуны, те, кому «при хохлах» жилось неплохо. Они-то и говорят – кто за глаза, а кто и в глаза – защитникам Донбасса и их сторонникам: «Освободители чертовы! От чего вы нас освободили: от работы, от света, от воды и тепла?»

Увы! С работой, светом, водой и теплом здесь действительно проблемы. 

Легенда о появлении топонима Золотое гласит, что в Петровские времена занимавшийся на берегах реки Камышевахи геологоразведкой подьячий Капустин нашел залежи каменного угля. А когда туда пожаловал сам государь, сказал ему об этом месте: «Здесь – золотое дно!» (Каюсь, не смог преодолеть искушения поиграть этими словами в заголовке главы). Шахты, появившиеся здесь в конце позапрошлого века, до последнего времени исправно давали на-гора уголек. Работал и горно-обогатительный комбинат. Сейчас шахты затоплены, восстанавливать их не имеет смысла – очень затратно, да и уголь в них не высшей пробы. Нет шахт – не нужен и ГОК. Дмитрий Иванов рассказывает, что власти ЛНР всерьез задумываются о дальнейшей судьбе Золотого, разрабатывают дорожные карты его социально-экономического развития. Перспективу видят в сельскохозяйственной отрасли. Только вот поля нужно сначала очистить от смертоносных плевел, обильно посеянных войной…

Когда уезжали из города, в голове вдруг всплыли строки Семена Гудзенко. Написаны они были во время другой войны и совсем в других краях, но метафора отразила мои впечатления от Золотого четко: «…И лесную тропу на Людиново – обожженное, нелюдимое»…
Ох, и много предстоит здесь работы и строителю Курбану, и учителю Светлане! Дай им Бог сил!  

3. Первомайск: будем жить!

Первомайск. Лето 2014 г.

Мысли на красной дороге

О том, что первомайцы сегодня не питают к золотовцам добрых соседских чувств, слышал от знающих людей еще до поездки в Донбасс.

 – Сначала планировали нашу школу не восстанавливать, а возить учеников из Золотого школьным автобусом в Первомайск, – рассказывала Светлана Булкот. – Но родители были категорически против: «Боимся за своих детей, их там будут булить, третировать».

Над этим феноменом я размышлял по пути из Золотого в Первомайск. Езды всего-то километров пять, но движемся не быстро. Дорога грунтовая – под колесами утрамбованная глина кирпичного цвета. Сейчас она смочена дождем, а в сухую погоду, говорят, здесь стоят кромешные клубы красной пыли. Движение в обе стороны интенсивное, очень много военной техники с наваренными над кабинами противодроновыми решетками – «мангалами». 

Едем с горки. В один прекрасный момент открывается вид на Первомайск, раскинувшийся в низине. Здесь же, на господствующей высоте, брошенные окопы. Входы в блиндажи смотрят в сторону Золотого – значит, вот они, бывшие позиции ВСУ. Город как на ладони: камень кинь – попадешь…

«Сыпали» отсюда и из Золотого по Первомайску отнюдь не камнями. И так восемь долгих лет без оглядки на режим прекращение огня Минских соглашений. Первомайцы рассказывали: полез мужик на черешню урожай собирать, а его оттуда украинский снайпер снял. Чудом остался жив, теперь инвалид, рука не работает – пуля в плечо попала. «Что, промахнулся?» – спрашиваем. «Вряд ли. Не хотел, наверное, убивать, просто тренировался». Просто. Тренировался…

Когда из соседнего города восемь лет кряду на тебя, на твой дом, на родных и близких смотрит пустыми глазами смерть: летят боеприпасы всех видов и калибров, охотятся снайперы – волей-неволей озлобишься. И будешь, наверное, задаваться вопросом: «Почему мы, первомайские, в 2014-м поднялись, а они, золотовские, нет?»

Луганский Сталинград

«Наш город-герой», «наш Сталинград» – такие эпитеты по отношению к Первомайску в луганских СМИ не редкость.

…Весной 2014 года первомайские активисты, не разделявшие ценности евромайдана, стали сбиваться в группы. Патрулировали улицы, охраняли памятник Ленину от посягательств «декоммунизаторов», не пускали в город заезжих «правосеков»*. Возглавил этих людей бывший горный инженер, местный предприниматель Николай Милютин**, ставший первым командиром первомайского ополчения.

Ополченцы возили гуманитарку в сражающийся Славянск, помогали эвакуировать оттуда, а потом из Попасной мирных жителей. Первомайцы приняли активное участие в референдуме 11 мая, сказав свое слово: ЛНР – быть! (Кстати, нынешний мэр Сергей Колягин был тогда одним из руководителей городского избиркома.)

Милютин ушел к казакам на фронт, передав руководство ополчением Евгению Ищенко**. Евгений – коренной первомаец, служил в Советской армии, работал в шахте. В 90-е, когда украинская угледобыча корчилась в кризисных муках, не стал менять профессию – уехал в российскую Воркуту. Нарастающая тревога за отчий край весной 2014-го позвала домой. Приехал без вещей, говорят, даже без бритвы, и сразу взял в руки автомат.

22 июля в Первомайск пришла война. Украинские ВВС выпустили по городу три сотни ракет «воздух – земля». Причем били не по блокпостам ополченцев на окраинах, а по мирным кварталам. Потом начался арт-обстрел, за которым последовала первая попытка штурма. Украинские танки расстреливали в упор жилые многоэтажки. Кто-то из танкистов снял это действо на видео, потом смонтировал клип, наложил музыку и запустил в интернет… 

Бронетехнику ВСУ встретили несколько десятков ополченцев Ищенко. Они бились отчаянно, буквально до последнего выстрела из РПГ, многие погибли. Но смогли все-таки сначала остановить врага на улицах города, а потом и выбить его оттуда контратакой. На помощь горстке ополченцев подошел отряд казаков под командованием еще одного героя «Русской весны» Павла Дрёмова**. За конец лета защитники Первомайска отбили более десятка попыток штурма. А потом, в сентябре, после разгрома ВСУ под Иловайском, был подписан первый Минский протокол. Штурмы прекратились. Но не обстрелы. Майданная хунта продолжала уничтожать город и его жителей…

…Когда собирал материал для этой главы, вычитал где-то, что при авиа-налете 22 июля один из вражеских «летаков» был сбит ополченцами. И тут вспомнился мне эпизод из, пожалуй, самого любимого военного фильма «Они сражались за Родину». Там Василий Шукшин в роли Петра Лопахина сбивает немецкий самолет из противотанкового ружья со словами: «Долетался, твою в гробину мать-то! Долетался... Вот так, Сашка, примерно надо их бить!» И все сошлось в голове: будто восстали из степных могил-курганов герои той великой войны и пришли на подмогу внукам своим, не посрамившим дедовской славы. Ведь кто был в мирной жизни Петр Лопахин? Луганский шахтер!

С одним из тех луганчан – героев Великой Отечественной нам посчастливилось встретиться в Первомайске. Павел Кузьмич Петрусенко, артиллерист-зенитчик, 9 мая 45-го отметил свой день рождения в поверженном Берлине. Поздравить его с наступающим праздником пришли Владислав Шапша и Сергей Колягин. Гостей ждали – на столе бутылка коньяка, нехитрая закуска. Наш губернатор с цветами, с подарками, один из которых – новая газовая плита. Что взять с человека, вплотную подошедшего к столетнему рубежу: растрогался дедушка, благодарил невнятно. Но когда гости, пригубив для приличия чарку, засобирались, вдруг сказал, как отрезал, твердо, не терпящим возражений тоном:

 – По русскому обычаю надо по три выпить!

Ах, война, что ж ты, подлая, сделала…

До начала СВО Первомайск считался наиболее пострадавшим городом ЛНР (теперь эти сомнительные лавры перешли, пожалуй, к Попасной, которая восстановлению не подлежит). До сих пор неизвестно точное число погибших мирных жителей – более тысячи.

Вот цитата из поста во ВКонтакте от 3 августа 2014 года: «Город находится в состоянии гуманитарной катастрофы, полностью уничтожена инфраструктура. Негде купить продукты и медикаменты. Огромные трудности с водоснабжением. Света нет». Первомайск в те дни обложен с трех сторон. Единственная артерия – «дорога жизни» – на Луганск через Стаханов. Она тоже под обстрелом. Автомобили мирных жителей, пытающихся вырваться из превращающегося на глазах в руины города по другим дорогам, в упор расстреливают БТРы укронацистов…

…Едем поздравить еще одного героя Великой Отечественной, точнее, героиню – Надежду Стефановну Корнееву, которой завтра должно стукнуть 99. На войне – связистка, после – заводчанка Первомайского электромеханического. Въезжаем в тихий, зеленый частный сектор. Останавливаемся возле добротного дома. Первое, что бросается мне в глаза, – у забора валяется старая спутниковая «тарелка», превращенная осколками в дуршлаг. Прилет наверняка пришелся во двор – дырки в заборе расцвели лепестками порванного металла наружу.

До тех пор не вчитывался в многочисленные граффити на железных дверях цокольных этажей и подвалов первомайских многоэтажек: малюет молодежь, дело привычное. А тут прочел на воротах соседнего дома потускневшую уже надпись: «ЛЮДИ». Когда ехали назад, двери многоголосо зашептали: «ЛЮДИ», «ЛЮДИ», «ЛЮДИ»…

…Что сказать вам, первомайцы? Мне, и капли не хлебнувшему того лиха, что испили вы полной чашей. «Сочувствую, соболезную, низко кланяюсь вашей стойкости…» Не то! Да не знаю я таких слов, которыми в полной мере можно выразить отношение к этим людям. А тем более таких, чтобы описать их муки – душевные и физические. Только молитва рвется из трепещущего сердца в мозг: «Господи, пронеси мимо меня и моих близких чашу сию!»…

 – Разве могла я подумать, что опять на моем веку будет война, – сокрушается, роняя слезы, Надежда Стефановна, – разве могла… 


* «Правый сектор» – экстремистская организация, запрещенная в России.

** Этих людей сегодня нет в живых. Все трое погибли в 2015 году при разных обстоятельствах.

Жажда

Въезжаем в Первомайск. Безлюдные почти улицы - будний день. В городе чисто, опрятно. Каких-то вопиющих следов разрушений незаметно. Они, конечно, есть, но в глаза не бросаются. Фасады большинства домов, правда, посечены осколками.

Выезжаем на площадь перед городской администрацией и многострадальным Домом культуры «Заря», фасад которого вновь ремонтируют. У здания ДК памятник вождю мирового пролетариата - постамент весь в сколах и выбоинах. Солнышко изредка улыбается из-за облаков - настроение, в общем, спокойное, даже оптимистичное. У входа в ДК, где в фойе сгружена калужская гуманитарка, толпится народ - ждут приезда Владислава Шапши.

Официальных лиц мы немного опередили - есть пять минут, чтобы, простите за подробности, посетить туалет. Там к приезду гостей подготовлено два полных ведра воды…

Вообще Луганская область с точки зрения водоснабжения – территория проблемная. Юго-запад региона, где мы находимся, с давних времен питался от скважин, расположенных в Попасной. Когда Луганщина разделилась на подконтрольную и неподконтрольную Киеву части, Попасная, оставшаяся за Украиной, продолжала снабжать водой Первомайск. Ну, как снабжать - скудно, с перерывами, да еще и требуя за это с властей ЛНР огромных денег. Главарь украинской военно-гражданской администрации региона, фамилия которого по недоразумению Москаль, однажды так высказался о проблемах жителей ЛНР: «Пусть пьют мочу».

После ожесточенных боев за Попасную, летом 2022-го превративших город в руины, водоснабжение в Первомайске лучше не стало. Не знаю, правда ли говорят, что ВСУ, отступая, залили скважины бетоном - с этих станется! Плюс к тому прогнившие за десятилетия трубы, рвущиеся от малейшего перепада давления.
В общем, ситуация с водой как была десять лет назад, так и теперь остается если не катастрофической, то очень сложной. Положение может спасти строительство двух водоводов, о котором заявляют власти. Только работа эта с учетом необходимости разминирования местности затянется надолго.

Результаты налицо

Калужане в меру сил помогают решать проблему с водой - в этом году уже отремонтировали участок городских сетей. А еще - теплосети, канализационный коллектор, десять жилых домов (пять в Первомайске и пять в Горском, недавно вошедшем, как и Золотое, в городской округ).

Результаты трудов калужских строителей налицо. С июня 2022 года - момента подписания соглашения о сотрудничестве – отремонтировано больше полусотни многоэтажек, объекты социальной и коммунальной инфраструктуры - больница, детсады, спорткомплекс, библиотека, МФЦ, школа искусств, та же «Заря», силовые подстанции, котельные…

Все это стоит бюджету области десятков и сотен миллионов рублей. Что говорить - нам самим эти средства ох, как пригодились бы. Времена нынче такие - не жируем. Но спорить со скептиками, которые наверняка найдутся, считаю делом неблагодарным. Будто не понимают они, что живут не в удельном Калужском княжестве, а в великой многоликой стране, которая на том и держится, что все помогают друг другу. А уж тем людям, кто терпел горе и разорение за право жить в этой стране вместе с нами, не помочь - смертный грех.

Клятва Гиппократа

А у медиков разве в Калужской области работы мало? Чуть ли не самая дефицитная профессия. Что, малоярославецкому главврачу Михаилу Бруку дома заняться нечем? Есть чем, забот по горло. Но здесь, в Первомайске, он сейчас нужнее.

В администрации города Владислав Шапша и Сергей Колягин награждали докторов, отработавших месячную смену в Первомайске. Среди них супруги Сидоровы, Игорь и Дарья. Они удостоились не так давно учрежденных областных медалей: он - «За медицинскую доблесть», она - «За мужество и самоотверженность». У травматолога и операционной сестры это третья командировка в ЛНР, здесь они уже как родные. Первая пришлась на дни сражения за Артемовск, украинское название которого Бахмут. Раненые оттуда шли потоком. Работали круглосуточно, часто без необходимого оборудования, инструментов. Сейчас полегче, но все равно не сахар. Однако Игорю с Дарьей к трудностям не привыкать. Они и познакомились-то не на клубной тусовке, а в красной зоне «ковидника».

Направление - к дому

Вот и пришла пора прощаться. Сергей Колягин с земляками в который уже раз благодарят Владислава Шапшу и всю команду Калужской области. Александра Ефремова, который, будучи зампредом Заксобрания, не вылезал из Первомайска, да и сейчас, в ранге сельхозминистра, здесь частый гость. Вячеслава Лежнина, министра строительства и ЖКХ, посещающего подшефный город раз, а то и два раза в месяц. Председателя регисполкома «Единой России» Алексея Максименко, бывшего калужского представителя в Первомайске. Конечно, представителей нынешних - Дмитрия Иванова и Александра Гладкого. И еще многих и многих калужан, внесших свой вклад в общее дело.

Удостоились и мы теплых слов за свою лепту. Когда только начинали акцию «Книги Донбассу» и интересовались у первомайцев, какие именно издания им нужны, последовала просьба: «Привезите, пожалуйста, книги о вашей области». Приехали - а здесь, в городской библиотеке, уже и без нашей помощи оформили целый раздел, посвященный Калужскому краю, в котором, кстати, достойное место занимают произведения коллег-журналистов Сергея Михеенкова и Алексея Урусова.
Полные впечатлений, едем домой. Сначала до Луганска через города-труженики Стаханов и Алчевск, оттуда - на пункт пропуска Просяное. Едем по восточной Луганщине, не тронутой войной. Богатый, обильный, цветущий край. Миру дарит свет щедрое предзакатное солнце. На душе становится тепло и спокойно…
За Просяным, оставив позади границу ЛНР, останавливаемся на обочине перекурить. Мимо, по направлению к «ленточке», громыхает колонна с тяжелой гаубичной «артой»…

Ночевать решено в столице Черноземья. Не ожидая подвоха, в поисках гостиницы доверяемся навигатору. А зря. На въезде в город программа начинает глючить, чудить, вести черте-куда. Плутаем по ночному красавцу Воронежу битый час. Приходится вспомнить мудрость  – «язык до Киева доведет». Понимаем: навигатор глушат системы РЭБ, берегущие город от украинских дронов.
Война не отпускает…

Юрий РАСТОРГУЕВ.

P.S.

По дороге из Луганска до Просяного не раз замечали высовывающихся из придорожной травы пестрых фазанов, пребывающих в состоянии борьбы страха с любопытством. А мой взгляд почему-то искал другую птицу. По-белорусски она зовется бусел, по-украински красиво и нежно - лелека, по-русски - аист. Искал и не находил. Странно: в «старых» российских регионах длинноногих бело-черных красавцев хоть отбавляй. А здесь не видать. По приезде домой «погуглил» и узнал: аист в Донбассе сегодня, действительно, гость редкий. Их появление в том или ином селении - повод для духоподъемного журналистского репортажа.

Верю - настанет время и аисты вновь совьют свои неповторимые гнезда-копны на донецких и луганских, запорожских и херсонских крышах. И на белгородских, конечно. Высидят и станут выкармливать неугомонных писклявых птенцов, знаменуя наступление долгожданного мира.

Ю.Р.

Фото автора, из открытых источников и Дмитрия ИВАНОВА.