Дворцы БАМа
22.08.2024
Елена с четырехмесячным сыном и супругом, выпускником Ленинградского высшего командного училища железнодорожных войск и путей сообщения, ехала к первому месту службы мужа. Поезд шел на восток, в темноте за окном светились огромные плакаты с корейскими иероглифами, было неуютно и страшно. Выгрузив баулы с вещами и коляской на незнакомой станции, Елена села и заплакала. Позади была уютная домашняя жизнь в Обнинске, впереди – неприветливые бараки и пустынные сопки богатого углем Чегдомына. «Спокойно», – сказал Михаил. И, определив семью к друзьям, отправился на распределение.
Дым из трубы
Сегодня супруги вспоминают об этом со смехом. С увлечением листают семейный альбом. Времянки-вагончики, деревянные бараки. Вместо тротуаров – извилистые короба теплотрасс. Снега, пурга. И, конечно, рельсы железной дороги.
– Середина БАМа – это Тында. Западный участок до Усть-Кута на 85% строили гражданские организации, а восточный, до Комсомольска-на-Амуре – наши железнодорожные войска, которые подчинялись Минтрансу, – поясняет Михаил.
Сначала остановились у друзей. Потом нам дали комнату в вагончике, разделенном на две части. Недели через две семья получила «однокомнатную квартиру» в бараке, где прожили два с половиной года. Обустроились, навели уют. Михаил все отремонтировал, сам сделал кровать и кладовку. Елена научилась топить печку, которую до поездки на БАМ ей даже видеть не приходилось.
– Поначалу не получалось, конечно, – посмеивается Михаил. – Я на работу иду, оглянусь – везде из трубы дым поднимается, в нашем бараке нет. Ничего, научилась.
Климат на Дальнем Востоке был непривычным. Жаркое лето, когда на дачах у местных стремительно вызревали огромные помидоры, в ноябре сменялось затяжными выматывающими морозами за 40 градусов.
Зато отношения между людьми были теплыми всегда. Там, на БАМе, существовали свои законы взаимовыручки. Если заболевал ребенок – лечили и переживали всем бараком: бабушек-дедушек не было, все поселения были молодежными, и детей было много.
– Мне кажется, наш младший сын, который родился уже там, рос просто в розовых очках: нас окружали только добрые и отзывчивые люди, – замечает Елена.
Разные участки БАМа строились представителями разных республик, которые даже в оформление станций привносили свой национальный колорит. Ургал находился под опекой и патронажем Украинской ССР.
– С украинцами жили одной семьей, – говорит Михаил. – Праздники, досуг – все вместе. Да и со всеми другими – у нас служили ребята самых разных национальностей.
В поселке ССМП «Укрстроя» стояли двухэтажные деревянные дома, по виду – коттеджи, по сути – общежития отрядов с названиями городов: «Киев», «Харьков», «Донецк»… Часть комнат занимали необходимые учреждения, включая обычную и музыкальную школы. Узнав, что Елена – выпускница калужского Танеевского училища, руководство уговорило ее выйти на работу. Пока родители были на службе, с десятимесячным Ильей сидели друзья и знакомые.
– Транспортного сообщения почти не было, передвигались только на попутках: достаточно было выйти на трассу, поднять руку – и водитель первой же проезжающей машины обязательно останавливался, – отмечает Михаил. – И никогда никто не просил и не предлагал за это денег – даже в голову не приходило.
Через год жизни и работы на БАМе Михаил, проезжая поворот на Ургал, привычно затормозил, чтобы подобрать голосующих – и вдруг узнал в одном из них своего тестя.
– Это было невероятно: приезжает Миша вечером со службы и привозит папу, – Елена до сих пор помнит и радость встречи, и то, с каким удовольствием знакомился Георгий Петрович с неведомым краем, как сидел с внуками и превращал имевшиеся в доме пайки в удивительные блюда.
– Медаль «За БАМ» для меня самая дорогая, – говорит Михаил Богданов.
В прошлый четверг ему была вручена еще одна, юбилейная, медаль «50 лет БАМу».
В прошлый четверг ему была вручена еще одна, юбилейная, медаль «50 лет БАМу».
Дорога уходит вдаль
«На трассе» – так называлось нахождение солдат на строительстве железной дороги, которая уходила все дальше и дальше. Михаил пропадал на ней месяцами, приезжая домой на день-два.
– Нас привозят на участок, где уже работают экскаваторы, взрывники – там и предстоит строить, – рассказывает он. – В первую очередь ставили баню, столовую с пекарней, палатки с печками, сделанными из железных бочек. Солдат должен быть обогрет и накормлен – тогда уже за работу. Условия были непростые, трудно было всем: и солдатам, и офицерам. Потому и отношения были человеческие.
Строительство инфраструктуры тоже было задачей военных. Железнодорожные войска – не элита, говорит Михаил. В них набирают простых ребят, зато с руками: и каменщики среди них, и сварщики, и столяры. Однажды вместо палатки его взвод за две недели построил бревенчатый дом. «Это же дворец БАМа», – восхитился приехавший проверяющий…
– Михаил ко всем солдатам умел найти подход, какой бы человек ни был, – с гордостью рассказывает Елена. – Они его уважали, приходили за помощью. Один в свою деревню не хотел возвращаться, по совету Михаила поехал в Обнинск, получил образование, квартиру, женился, дети у него – общаемся до сих пор.
Многие, напротив, после демобилизации оставались на Дальнем Востоке: понимали, что люди с руками и профессией в новых поселках нужны, а зарплата там куда выше.
В общей сложности Богдановы пробыли на БАМе 12 лет. Вернулись в 1989-м, когда строительство легендарной дороги подходило к концу.
Что привезли с собой помимо фотографий?
– Материального – ничего, – разводит руками Михаил.
– Дружбу! – решительно отвечает Елена. – Отношение к жизни. Умение выживать в любых условиях и даже создавать при этом уют. Но главное, конечно, – это друзья. Все те, с кем мы общаемся сегодня, о чьих детях волнуемся, с кем созваниваемся, – все они с БАМа.
Наталья ЛУГОВАЯ.
Фото автора и из архива Богдановых.