Верен классике

Давайте этим песням и мелодиям посвятим наш общий калейдоскоп воспоминаний. Расскажите о своей любимой песне, мелодии: с какими событиями жизни она у вас ассоциируется, где вы ее впервые услышали, как потом искали эту мелодию, чтобы слушать ее снова и снова, храните ли вы до сих пор эту музыкальную композицию на пластинке или на кассете. Вместе с вами мы соберем серию таких рассказов в нашем новом проекте. Отдельное предложение к коллекционерам-меломанам – расскажите, как собиралась ваша фонотека, есть ли певец, композитор, музыкант, чьи пластинки или записи на кассетах вы затерли до дыр.

Мои первые «Грёзы любви»

Летом 2021 года я был в Костроме на встрече бывших студентов Костромской сельхозакадемии, отметивших 50-летие выпуска. Решил завернуть в музей-усадьбу А.Н. Островского в Щелыкове, чтобы окунуться в атмосферу, в которой создавалась сказка «Снегурочка». Через эту сказку в далеком детстве я приобщился к удивительному миру классической музыки.

Дело было так. Мне десять лет. Старший брат окончил ФЗО. При вручении диплома ему подарили книжку Александра Островского «Снегурочка», которую я с большим интересом прочитал. И тут по радио услышал объявление диктора о трансляции оперы Римского-Корсакова с одноименным названием. Стал прислушиваться.

Мне показались очень знакомыми герои оперы. Подумалось: а не из этой ли книжки они взяты? Тарелка репродуктора висела высоко, у косяка входной двери. Чтобы никто не мешал слушать, я встал на табуретку, прислонил ухо к репродуктору и по тексту книжки следил за певцами: совпадают ли слова в опере и в книжке. Так увлекся, что стоя прослушал всю оперу.

Так знакомство в далеком детстве со «Снегурочкой» Римского–Корсакова переросло в устойчивую потребность слушать классическую музыку и даже в попытку поступления в Калужское музыкальное училище. А за период, пока в ходу были проигрыватели, в моей фонотеке накопилось полторы тысячи виниловых пластинок, и все я их периодически прослушивал. Но самой ценной для меня остается та, первая, которую я купил со студенческой стипендии. На ней была запись произведений Ференца Листа «Грезы любви», «12-я венгерская рапсодия» в исполнении Вана Клиберна.

Радио – это целый мир

Багаж музыкальных знаний набирался постепенно. Основным источником для меня, сельского парня, было, конечно, радио. В средней школе города Жиздры мы жили в интернате. На стене над моей кроватью висел репродуктор. По радио после новостной программы, начинающейся в 22 часа, шли «Театр у микрофона» или музыкальные передачи. Я переносил репродуктор на тумбочку, чтобы не разбудить товарищей, внимательно слушал, порой записывая в темноте названия произведений и авторов...

На пути к мечте

В десятом классе я решил уйти из школы и поступить в Калужское музыкальное училище на дирижерско–хоровое отделение. Мне казалось, что достаточно любви к музыке. Приехав в Калугу, я нашел старинный красивый особняк на улице Кутузова. С одной стороны здания располагалось медицинское училище, с другой – музыкальное, которое я легко определил по доносящимся из открытых окон в уютном дворике звукам трубы, фортепьяно. Документы у меня приняли.

По выданному мне списку адресов для проживания абитуриентов я нашел один из четырехэтажных домов на улице Красноармейской. Здесь были частные квартиры, а также жили студенты и абитуриенты. По вечерам всей этой компанией мы, прихватив местных ребят, спускались к Оке и на пустыре, поудобнее пристроившись, вели юношеские разговоры, пели под бренчание гитары песни. Чаще всего это была песня из репертуара входившего в моду Иосифа Кобзона: «А у нас во дворе есть девчонка одна. Среди шумных подруг неприметна она…»

Той же ватагой поднимались вверх по Красноармейской. На перекрестке с улицей Кутузова, где стояла булочная с постоянными ароматами свежеиспеченного хлеба, по прямой переходили на улицу Луначарского, которая плавно вливалась в улицу Ленина, и выходили прямо к кинотеатру «Центральный». Тогда кинотеатр запомнился мне тесным двориком с танцплощадкой, утопающим в обилии цветов.

Я с интересом знакомился с достопримечательностями Калуги. Без устали бродил по Театральной, любовался фонтаном у драматического театра, катался на качелях в городском саду, из которого открывались красивые виды на Оку с понтонным мостом через реку на Правобережье. У церкви на детской площадке резвилась ребятня, у аллеи с прогуливающимся людом под навесом резались в шашки и шахматы серьезные мужчины. Я усаживался в тени деревьев на садовую скамейку и слушал льющуюся на весь парк из громкоговорителя бодрящую музыку из оперетт.

Но регулярными эти походы стали только после экзаменов, когда я остался на установочную сессию. А пока был диктант, было прослушивание на определение музыкальных способностей. У дверей классной комнаты, где нас ожидала комиссия, будущие студенты дирижерско-хорового отделения оживленно переговаривались, вспоминали мастеров симфонического и хорового дирижирования в стране. Я окончательно убедился, что все абитуриенты до поступления учились в музыкальных школах, и уже никаких надежд на поступление не питал, поскольку в музыкальной школе я не учился.

Перед комиссией я предстал робким, неуверенным неучем. На дирижерско-хоровое не прошел, и мне предложили учиться на отделении народных инструментов. К тому времени я трезво рассудил о своих музыкальных способностях, о материальном положении, которое не позволит жить на квартире и питаться в городских условиях. Но стыдно было признаться себе в несбывшихся надеждах, и я стал студентом-заочником, чтобы сгладить боль поражения. А к зимней сессии принял решение совсем расстаться с училищем, хотя и получил письмо с предложением учиться на очном отделении.

Несмотря на неудачу на музыкальном поприще, я до сих пор верен классической музыке. В жизни старался использовать возможности слушать живую музыку, но основной музыкальный багаж накапливался за счет радио, телетрансляций и записей на виниловых пластинках.