Человечки рождаются свободными!

На сцене ИКЦ состоялась калужская премьера постановки режиссера Игоря Афанасьева «Запретный плод» по его же пьесе «Человечки». Спектакль прошел при поддержке регионального минкульта и благотворительного фонда «Волонтеры - детям». По словам организаторов, это единственный в театральном мире проект, действие которого происходит в утробе матери.

Мир глазами эмбрионов

Остранение - прием, призванный, по словам писателя и литературоведа Виктора Шкловского, вывести читателя или зрителя из «автоматизма восприятия». Часто для этого авторы показывают нам мир глазами какого-то необычного персонажа. Это может быть человек с ментальным расстройством, животное или даже пришелец. Однако драматург и режиссер Игорь Афанасьев пошел еще дальше и вывел в качестве центральных фигур двух эмбрионов в исполнении актеров Московского областного ТЮЗа под руководством Нонны Гришаевой, Антона Богдасарова и Ксении Попович. Они выкатываются на сцену в прозрачных шарах, а когда выбираются из них, то постепенно начинают познавать мир и себя. Зародыши ссорятся и мирятся, рассуждают, поют и танцуют, прислушиваются к тому, что доносится до них из внешнего мира, пока не слышат от скандалящих родителей страшное слово «аборт».

Христианский контекст

По словам автора, он никогда не пишет «под себя» и предпочитает, чтобы его пьесы ставили другие режиссеры. Так произошло и с «Человечками», чья сценическая жизнь началась на Украине и в Румынии, и лишь позднее постановка добралась до России. Здесь пьеса получила благословение патриарха, и тогда Афанасьев решил сам ее и поставить. Позже спектакль получил несколько грантов и отправился в гастрольный тур, одним из пунктов которого и стала Калуга.

Благословение патриарха здесь упомянуто не случайно, ведь «Запретный плод» не только названием отсылает нас к Библии, но и весь проникнут христианскими мотивами, хотя порой и не в самых каноничных авторских интерпретациях. Зародыши прислушиваются к своим создателям, то есть родителям, но при этом пытаются достучаться и до Высшей силы. «Человечки рождаются свободными», - провозглашает эмбрион-мальчик, но при этом то, что автор называет «генетической памятью», сковывает их в гендерных ролях патриархата: женщина должна быть красивой и рожать детей, а мужчина - быть сильным и «убивать мамонта».

Против всего плохого

Стремление к яркой афористичности («любовь - это победа левого полушария над правым», «какая разница, под каким именем умирать?») порой переходит в публицистичность, и спектакль превращается в социальную рекламу. Беременным нельзя курить, плохо пить за рулем и т.д. А попытки секспросвета в духе того, что та же «генетическая память» запрещает нам связи с близкими родственниками и женщинами на поздних сроках беременности, и вовсе выглядят крайне нелепо.

Однако в постановке есть и трогательные сцены о любви и дружбе, о принятии себя и борьбе с темными сторонами. Нашлось в спектакле место и юмору. К примеру, эпизод с выбором имен будущим детям действительно сделан весьма забавно.

Милые бранятся

Во втором действии те же актеры уже оказываются семейной парой на грани развода. И, в отличие от первой части, здесь пьеса проседает. История как будто не понимает, как ей развиваться - как абстрактной притче о мужском и женском архетипах или как психологической драме об отношениях конкретных людей. Мужской персонаж - стереотипный мужлан, который театру и выставкам предпочитает алкоголь, баню и футбол по телевизору, живущий по принципу «не помню - значит, не было». Однако некоторый объем и трагичность этому образу придает полученная на неназванной войне психотравма. У женского персонажа тоже есть психотравма - аборт, совершенный в юности. Но эта деталь практически ничего не придает персонажу, поскольку он прописан слишком пунктирно и существует лишь как противовес мужчине. В их жизнь врывается еще одна женщина, которая говорит, что тоже беременна от этого мужчины. Муж в свою очередь утверждает, что тогда напился и ничего не помнит, но, скорее всего, ничего и не было. В результате оказывается, что у них действительно не было никакой связи, а конфликт с женой удачно разрешается данными мужем под угрозой очередного аборта обещаниями бросить пить, курить и вообще начать совсем другую жизнь.

Приглашение к разговору

Таким образом, второй акт, который должен рифмоваться с первым и за счет большего реализма уравновешивать драматургию, выглядит не слишком убедительно, хеппи-энд кажется искусственным. Впрочем, сам режиссер сказал, что для него идеальный зритель - это мама с ребенком, для которых спектакль станет поводом для откровенного разговора. И тогда «Запретный плод» окажется удачным способом заставить юную аудиторию задуматься о важных проблемах, в то же время не преподнося на блюдечке однозначных решений.