Это наш долг

26.11.2021

Еще 17-летним пареньком Александр АМЕЛИН, увлеченный темой Великой Отечественной войны, попал на Вахту Памяти. С тех пор поисковая деятельность вошла в жизнь этого человека, и его собственная вахта продолжается уже около 20 лет. Раньше он ездил к месту поиска в составе других отрядов, а этим летом организовал свой.

Слёзы радости

- Александр, чем вам близка эта тема?

- Не могу сказать так сразу, но она зацепила меня однажды и навсегда. Считаю поиск останков наших воинов достойным делом жизни и долгом. Многие из них считаются пропавшими без вести, и семьи часто не знают, где погиб родной человек. Большая удача, если удается установить имя бойца. Тогда мы связываемся с родственниками, и слезы радости, когда они приезжают, для нас лучшая награда за работу. Чувство, когда находишь останки советских бойцов, нельзя передать словами. Это значит, что есть возможность похоронить воина по-человечески, в братской ли могиле там, где он воевал, или на его родине. Это то главное, из-за чего мы ездим на поиски. Очень сложно бывает, когда находишь захоронение нескольких бойцов и только один медальон...

- А что делают поисковики, когда находят останки?

- Мы составляем протокол эксгумации. К нему прилагается инструкция действий, но мы уже можем обходиться и без подсказок. Подключаем архивы военкоматов, чтобы установить личность воинов. Ну а потом хороним с почестями в мемориальной братской могиле того района, где нашли бойцов.

- А немецких солдат находили?

- С другими отрядами находил. В этом случае информацию через Поисковое движение России сообщают в Германию.

«Мозговой центр» и историки «по увлечению»

- Как вы определяете место поисков?

- Пользуясь открытыми картами, архивами, со слов очевидцев. Но не прямых очевидцев - их остается, к сожалению, все меньше и меньше, а их детей, внуков, которые от родных знают, где и что происходило во время войны. У меня в отряде есть ребята - «мозг», как я их называю, которые специально занимаются поисками тех мест, куда мы потом едем на разведку. Разведка - это выезды меньше трех суток.

- У вас в отряде, наверное, много историков?

- Скорее по увлечению, чем по профессии. Работают водители, каменщики, врачи. Возраст - от 30 до 60 лет. У меня нет именно историков по образованию. Всего 15 человек в отряде, но желающие все прибывают, численность растет.

Снаряды, словно грибы

- Уже были находки в отряде?

- Мы ездили в Ульяновский район. Находили схроны боеприпасов. Но мы уже знаем, как действовать, алгоритм отработан: позвонили участковому, он описал найденное, вызвал саперов, которые потом уничтожили снаряды. Кстати, по снарядам (они лежали практически на поверхности, но кто ж знал?) я буквально ходил летом, когда собирал грибы.

Под ульяновской деревней Железница подняли одного советского воина. Но опознать не смогли. Нашли останки под деревней Ожигово - тоже без информации, кто этот человек. В Хвастовичах нашли останки прямо на деревенской грунтовой дороге, на глубине около 2 метров. Вызывали грейдер, который снял верхний слой. Обнаружили четырех человек, лежащих друг на друге. Установили личность только одного из них. Как рассказали нам местные, по этой дороге во время войны шли обозы.

Случается, находим детей, погибших в войну. Но опознать их, в отличие от бойцов, обычно надежды нет. Я стараюсь это через себя не пропускать - тяжело, отношусь как к своему долгу.

Для музея

- Черные копатели мешают официальным поисковикам?

- Ну как сказать... Они нас скорее боятся. Здесь проблема в другом. Неизвестно, что они подняли из земли. Вот, например, Ульяновский район - сколько ни копай, всегда что-то найдешь. Мы обнаруживаем ВОПы - взрывоопасные предметы - их сдаем. А вдруг они нашли целый склад и непонятно, куда утащили потом! Может, бросили, может, рыбу будут глушить...

Мы хотим из наших находок сделать музей Великой Отечественной войны в Козельске. Собрать фронтовые письма, старые фотографии, вещи бойцов - такой уголок Памяти.

Беседовала Анастасия КОРОЛЁВА.

Фото Виталия ВЕРЕСКУНА.